стриж расправляет булатной стали крыло
с разводами перьев, за ним второе
взлетает с ладони – не повезло
грудкой кольчужной – плюх
раскроет
ромбиком черный широкий клюв
(что с него взять – птенец, салага)
а вслух:
ты сможешь, ты же у нас герой
где твоя безбашенная отвага
дубль второй

две черных смородины смотрят недвижно вдаль
(начхать ему на все слои атмосферы)
что с ним поделаешь – просто беда
хоть к спине привяжи
пропеллер
слышь, родичи твои стрижи
там, выше, а еще комары да мошки
большим
вырастешь, с вилочкой на хвосте
а он ногами переступил сторожко
и полетел

гнутыми ятаганами взрезая синий кисель
посвистом молодецким (весь был да вышел)
он теперь на верной стоит стезе
оставляя кроны берез
и крыши
понизу – теперь-то уже всерьез:
поменял не подданство, нет, - стихии.
внахлест
петли выделывает на любой высоте
небо ему что стол по-людски и
постель

вот где я его вижу: когда затерянный космонавт
возвратится впервые с альфа-центавры
обгоняя здешние времена
в центрифуге вечности, но еще
не старый
то посланниками дворцов и трущоб
из полей лесов провинции и столицы
устремятся навстречу воздать почет
под моторов рев и гортанный клекот
все как есть, едино, наперечет
самолеты и птицы
птицы и самолеты