В том пруду зеленая вода,
к непогоде стали пропадать
неподвижных сосен параллели –
рябь штрихует лапы тучных елей,
пробегает дрожью-лихорадкой
в водной пелене, когда-то гладкой.
И с небесных дальних перепадов
крутобоких туч спустилось стадо
к тем ступеням, что амфитеатром
вниз уводят каменною кладкой.
Отчего же медлю у воды я?
Гонит ветер буруны седые
и, взметая клочья рваной пены,
ударяет о мои колени.
А еще недавно на закате
в маревом венце отсветных пятен
пруд был так сонливо неприкаян –
мякиш булки мы в него кидали,
к берегу, будто артисты к рампе,
отовсюду приплывали карпы,
караси и рыбки золотые –
как в толпе дыша другим в затылок.
И вода кипела, так кипела!
Рты их раскрывались то и дело,
и в кругах, что ровно расходились,
разноцветно чешуя светилась.
Где они теперь – ищи-свищи...
Крошки утонули, как гроши.
И на миг сердца у нас замрут,
покидая тот зеленый пруд.