Старушка умирала очень долго:
Хрипела с перерывами на стон,
Всё для того, чтоб утром с чувством,
с толком,
Нам рассказать - какой был ночью сон.

Мы, - по летам упитанный мужчина.
Она, в уютном, мягком неглиже.
И наш ребёнок, где бы он учился
Мурчащим быть и сладостным душе?

Жильцы большой трëхкомнатной квартиры
Внимаем, утопающей
в горе
Пелёнок, простыней. Заговорила:
- О господи, как взор его горел!

Я - на перине в этой славной спальне
Лежу одна, невинно, без греха.
И, вдруг с картины вниз спустился Сталин.
Сел на кровать, всë смолкло - не слыхать

Часов что так выбешивают ночью,
Спит домовой, ему не до проказ,
Не прогремит брусчаткою извозчик,
Не выстрелит Аврора в сотый раз.

Мы говорили. Что мы говорили, -
Почти не помню: пожалел, мол - зять
Ничем не примечателен не криво,
Да и не прямо - ноль, ни дать, ни взять.

А дочке на балах кружиться примой,
Крутить котам усы - так нет же, нет!
Борщи, полы, уборка, где тут прибыль
Домохозяйке, умнице, жене?!

Озвучивал мне сотни разных версий
На час, на день, на скудное потом.
Как обобрать ковер от мерзкой шерсти,
И как расправиться с проказником котом.

Рассказчица уснула, амба квоте,
Квартирный мир внезапно подобрел:
Жена легла, мне - время - на работу,
Коту же всласть валяться на ковре.