Что Бог, что яма в земле — примут тебя удобно,
Но это не значит, что яма могилы — Богу подобна,
Что кресты — на тебе ль, над тобой? —
Лестницы в вечность.
Влезть ли?
Стоишь и причмокиваешь губой,
Собирая осколки сомнений в «наверняка» и «если».

А церкви в городе — клубы по интересам,
Где попы продают Катехизис в ритмах Шекспировской пьесы —
Им ещё не кричат «Браво!», но готовы купить билеты
В форме пожертвований — нищим ли, в ящик ли общий? —
Лучше побольше,
ведь надо на то и на это —
Сборы на Бога открыты:
— Тридцать!
— Есть, кто предложит больше?

А где-то в глубинке  — церкви почти Помпеи:
Из пепла и пыли высится, что откопать сумели.
Ходят по кругу попы — кружки влачат почтенно
(Может, хотят повторить чудо Иерихона?
Обойдут раза три, кружки наполнят, и
возведутся стены,
И станет алтарь местом почти духовным?)

А пьяный могильщик матом
землю промёрзшую рубит,
А крик петушиный громче к заутрене душу будит.
Что поп? Постоит над телом, кадилом махнёт за плату,
Засунет себя в машину, и дальше —
крестить, женить ли? —
А ты, как ступень, к ногам — крест — «Божию плаху» —
Да водки стакан к кресту —
к живым ариадновой нитью.

Домой возвратишься, водки нальёшь — память! —
Да только в тебе не райские кущи — пламя.
И думаешь: яма ли, церковь — атом на карте мира,
Их с каждым годом тысячи тысяч новых,
Но сколько бы мы крестясь, церковников ни кормили,
Мало в них Бога.
Бог — это когда себя за другого.