Подъездную дурную дверь
не придержал сосед-зараза –
и, спавший только что вполглаза,
не отошедший от потерь:
вчера прощался навсегда
с баб Нюрой из восьмой квартиры,
дом содрогнулся. Знать – куда,
ушел бы с Богом или с миром,
не видеть чтоб, не слышать, как
дверная тянется пружина,
впуская полчища снежинок
в подъездный беспокойный мрак.
И вот уже нанесена
дорожка снега до ступеней,
которую сосед Евгений,
с утра дымящий до темна
/пренеприятный индивид/,
затрет следами старых берцев.

И дверь – живая, словно сердце,
и замирает, и болит.