Меж трав тяжелых, медоносных
проложен трудный путь жука.
Над ним реликтовые сосны
качают в небе облака,
а те, подобно марафонцам,
несутся вместе или врозь.
Лучи полуденного солнца
пронзают донизу, насквозь
стволы деревьев-исполинов.

На землю капнет хвойный мед –
и мертвый жук среди травинок,
воскреснув, снова поползет.

***
Лежу в траве и знаю: подо мной -
прекрасный мир собратьев тонкоусых:
вот жук-олень идет на водопой,
вот муравей рассыпанные бусы
торопится собрать – так дороги
те бусины, хранящие молочных
потомков-муравьев. С моей ноги
встав поутру, кузнечик очень точно
Бетховена выводит – на ура.
Заслушавшись, замрет блаженной дымкой
не публика – всего лишь мошкара.
Вот над лицом склоненная травинка
щекочет нос – сдержать стараюсь чих,
иначе распугаю мелочь, рядом,
шуршащую тихохонько: вы чьих,
чьих будете родов,
семейств,
отрядов?
И - нечего сказать.
Левей, правей –
неясен мой уклон: плохим примером
служу букашкам, но
сейчас в траве
лежу миролюбивым Гулливером.