Месяц до нового года.
Приносится елка,
лесом пропахшая,
снегом,
звериными тропами –
вьются-петляют по-заячьи мимо поселка,
мимо дорог, на которых – пешком, автостопами –
люди и зайцы, до города Эн добираясь,
кроют злодейку-судьбу – надоело все, баста!

Елка разводит руками – от края до края
кто сосчитает в ней, сколько лохмато-зубастых
лис и медведей, и прочего мелкого сброда.
Пальцы исколоты в кровь – и кровавые мальчики
в желтых глазах: уж такая у елок порода.
В шишках еловых и рубщики леса, и вальщики
прячутся, как ребятишки. Глядите-ка, плащик
между блестящих чешуек бахвалится пряжками.
Как же выходит, что люди из ранга пропащих
без вести часто становятся где-то пропавшими?

Елка по-волчьи щетинится.
Щелкает
Воет.
Люди, в себе замыкаясь годичными кольцами,
шишек набив до оскомины, елочной хвоей
в месяц до года вернутся домой добровольцами.

Елка устала сражаться.
Становится кроткой.
Шмыгает носом, похожа на малого ежика.
Яблоки, шишки, грибы достают из коробки –
бабкиной старой – с остатками редкого дождика.