Нынче небо такое синее, словно летнее,
Лишь берёзы, как церкви, сияют «сусальным золотом»
Да над ними круги нарезают cтрижи последние,
Да листва у крапивы черна по краям от холода.
Заблудившийся август с концом сентября соседствует,
Словно старая сказка не может никак закончиться.
И сидят у костра на поляне Двенадцать Месяцев,
И друг друга сменяют, когда им шалить захочется.
Ну а нам предугадывать зимние дни не рано ли?
Ведь лазурью — всё небо, а солнцем — берёзы полнятся...
Вон в траве подосиновик. Нет, не осенней раною:
Сразу вдруг земляника по яркому цвету вспомнится.
Нынче небо такое синее — невозможное...
Отчего же мою седину ты сравнила с инеем?
Нет, не иней, а золото! Выцветшее — не ложное:
Цвет его пропадал понемногу годами длинными.
Были рыжими кудри — все краски в листве… Да жалко ли?
Ей ведь тоже не век красоваться оттенком солнечным.
Погляди на него — словно лето вернулось жаркое.
И на сини бескрайней не видно ни тени облачка...
А деревья шумят, поделиться желают тайнами:
Не слова, только чувства понятны в молитве лиственной.
Налетит мошкарою кусачей тоска печальная —
От неё охранят острокрылые птицы быстрые.
Залюбуйся берёзами — осень с тоской не встретятся.
Зря ли небо последним стрижиным полётом радует?
Мир сегодня особенный — каждым оттенком светится,
Словно с неба спускается радость по Божьей радуге.