Летел белый парус – крыло корабля,
касаясь то неба, то мели.
Ему, как плечо, подставляла Земля
морские свои параллели.

Быть может, спешил он к родному огню,
залатанный, мокрый, усталый,
а девы морские в чешуйчатом ню
его зазывали на скалы.

Ему бы уйти, грудь ветрами налив,
нащупав семь футов под килем.
Но чары сильней: напоролись на риф
голодные волки морские.

Разломан муссоном кильватерный след,
очищен от пены, разглажен.
Белел в море парус – теперь его нет,
и фата-морганы нет даже.