«Знаете ли Вы, что стрижи могут на лету поймать слюну ласточек? — Сосед по купе протягивал мне бумажный стаканчик, наполненный тёплой водкой, явно намереваясь разрушить блаженное молчаливое состояние моей души. — Этот факт не столь широко освещён в научной литературе, я бы даже взялся утверждать, что этот факт преступно замалчивается...»
«Так вы — орнитолог? — Прервал я спутника, взяв предложенный стаканчик. — За процветание этой нелёгкой науки!»
«О нет, я не имею отношения к этому удивительному слову, которым вы определили знатоков птиц. Моё призвание — души. Это ведь тоже птицы на свой манер… Но ваш стаканчик пуст, Вы позволите наполнить его ещё раз?»
Разговор этот стал забавлять меня, а тёплая водка придала игривость моим мыслям. «Хорошо, когда в попутчиках оказывается не унылый моралист, а компанейский человек, пусть даже странно мыслящий» — подумал я и протянул снова опустевший стаканчик соседу. Он широко улыбнулся и налил мне ещё.
«В продолжение моей мысли о стрижах: они могут поймать на лету слюну ласточек, но никогда не делают этого. А я могу поймать души, и делаю это...»
Перед глазами у меня поплыли радужные круги, мерное покачивание поезда вдруг показалось мне бурным океанским штормом. Сосед продолжал говорить что-то, но я уже проваливался в кошмары, в которых быстрые чёрные птицы хищно кружили под беспокойно мельтешащими ласточками…
Очнулся я от того, что меня настойчиво тормошил кондуктор поезда. Я оказался на конечной станции без вещей — весь багаж и верхняя одежда исчезли самым волшебным образом. Единственное, чем меня успокоили в местном отделении полиции — душу мою никто не украл.
«Выдать такую замысловатую ругань не имея души — невозможно!» — уверил сержант. И я поверил ему.