С возрастом я всё острее чувствую своё родство с другими обитателями планеты: будь-то стрижи, ласточки, или даже деревья. С детства я жалела этих гигантов: привязанные к земле корнями, они не могли путешествовать, что было для меня одним из острейших наслаждений в жизни. Из-за тех же корней самые могучие растения оказывались беспомощными и перед нашествием крохотных гусениц и жучков, не говоря уж о лесных пожарах. Несчастные великаны в полной неподвижности вынуждены наблюдать, как беспощадное пламя пожирает плоть их друзей и подруг, не в силах даже попытаться убежать от огненного кошмара, как любое другое живое существо, наделённое ногами или крыльями.

И чем мощнее и роскошнее дерево, тем труднее оно приживается в новом месте в случае, если люди стараются пересадить его, стараясь спасти от элеватора строителей. Молодые ростки приспосабливаются, старики - гибнут.

А с людьми не так же?

Моя тётушка одиноко жила недалеко от океана. Даже самые злые языки не повернулись бы назвать ее старушкой: настолько она была энергична и активна. Выезжая "к морю", я всегда навещала её. Мы сообща собирали праздничный ужин, я честно примеряла щедрые тётушкины дары из тряпья со старой барахолки, до которой тётушке не лень было добираться двумя автобусами, и обсуждали новости за неделю. В итоге я была в курсе всех подробностей жизни моих кузенов, приезжавших к своей маме каждую неделю, племянников, дальних родичей из других городов и бесчисленных знакомых из "детского сада", где окрестные пенсионеры проводили время. И до всего моей тёте было дело, её всё живо интересовало!

Однажды тётя упала, и хоть всё обошлось двумя небольшими ссадинами, сыновья благоразумно решили перевезти её поближе к себе. Новая квартира была ничуть не хуже прежней, и в обстановку кузены вложили всё своё старание, всю любовь к матери; продуктовый магазин в новом доме находится в соседнем подъезде, да "детские сады" по устройству мало чем отличаются между собой. Казалось бы, живи и радуйся жизни!

Но тётушка захирела. Я помню, как отчаянно сжалось моё сердце от острой жалости, когда в первый же мой визит после новоселья, она жалобно произнесла: "Я ничего не понимаю. Я потерялась!". Буквально через месяц жизнь моих двоюродных братьев драматически изменилась: если один работал, то второй безвыездно сидел с мамой - водил её в туалет, кормил едва ли не с ложечки, переодевал и усаживал в кресло перед телевизором. Не уверена, понимает ли она смысл мелькающих на экране изображений; меня она уже давно не узнаёт. Кузены, вздыхая, говорят о быстро прогрессирующей деменции, но раньше-то, в доме у океана, ничего эту страшную напасть не предвещало...

Как по мне, то просто старое, мощное дерево пересадили в новую почву, а оно не прижилось...