«Еще при жизни Блока родился миф о творческом молчании, посетившем его после создания поэмы «Двенадцать». И он совпадал с самоощущением поэта. Л.Я. Гуревич приводила в воспоминаниях свой разговор с ним: «Когда я встретила Блока в конце 1919 года, он был тревожен и грустен. “Вы мало пишете, Александр Александрович”, сказала я ему между прочим.—“Я совсем не пишу, Любовь Яковлевна,— ответил он тихо.— Я служу. Я все это время должен служить. Ведь нас трое, жизнь очень тяжела. А служба всегда, какая бы она ни была, не дает мне возможность внутренне работать””. Это признание представляет тем больший интерес, что в конце 1919 года Блок, можно сказать, непрерывно писал (и здесь следует длинный перечень статей, рецензий, предисловий и пр.— Г.Д.) Но всю эту интенсивную литературную деятельность поэт субъективно ощущал как не-писанье, и самоощущение поэта совпадало с мнением тех, кто считал, что Блок замолчал».
***
И важнейшее из этих стихотворений — конечно, «Продолжение «Стихов о предметах первой необходимости»», написанное 10 декабря 1919 года. История его создания рассказана Корнеем Чуковским: «Как-то зимою мы шли с ним (Блоком) по рельсам трамвая и говорили, помню, о «Двенадцати». Я сказал ему, что теперь, когда Катька ушла из публичного дома и сделалась “барышней”, поступила на казенную службу, его “Двенадцать” уже устарели, так как ныне “Прекрасная Дама”, Россия, воплощается уже не в образе пьяной и падшей девки, но в образе комиссариатской девицы. “Россию, как пьяную и падшую, вы еще могли полюбить, но эту?..” Он ничего не ответил, и мы заговорили о другом. Но через несколько дней он принес мне листочек, где в виде пародии на стихотворение Брюсова была изображена эта новая Прекрасная Дама — последняя из воспетых им женщин».

Стихотворение вот какое:

Скользили мы путем трамвайным:
Я керосин со службы нес,
Ее — с усердьем чрезвычайным
Сопровождал, как тигр, матрос.

Стан плотный девы краснорожей
Облек каракульный жакет,
Матросом снятый вместе с кожей
С прохожей дамы в час побед.

Вплоть до колен текли ботинки,
Являли икры вид полен,
Взгляд обольстительной кретинки
Светился, как ацетилен.

Когда мы очутились рядом,
Какой-то дерзкий господин
Обжег ее столь жарким взглядом,
Что чуть не сжег мой керосин.

И я, предчувствием взволнован,
Прочел в глазах ее ответ,
Что он — давно деклассирован,
И что ему — пощады нет.

И мы прошли по рвам и льдинам,
Она — туда, а я — сюда…
Я знал, что с этим господином
Не встречусь больше никогда.

22 мая 1912 года:
«Ужас после более или менее удачной работы: прислуга. Я вдруг заметил ее физиономию и услышал голос. Что-то неслыханно ужасное. Лицом — девка как девка, и вдруг — гнусавый голос из беззубого рта. Ужаснее всего — смешение человеческой породы с неизвестными низкими формами (в мужиках это бывает вообще, вот почему в Шахматово тоже не могу ехать). Можно снести всякий сифилис в человеческой форме; нельзя снести такого, что я сейчас видел, так же, как например генерала с исключительно жирным затылком. То и другое — одинаковое вырождение, внушающее страх — тем, что человеческое связано с неизвестным. В маминой прислуге есть тоже нечто ужасное. Придется сегодня где-нибудь есть, что, увы, сопровождается у меня пьянством. Так, совершенно последовательно, мстит за себя нарождающаяся демократия: или — неприступные цены, воровство, наглость, безделье; или — забытые существа неизвестных пород. Середины все меньше, вопрос о прислуге обостряется, то есть прислуги не будет просто… Найти выход из западни сейчас. По-видимому, покинуть квартиру, которая в течение двух лет постепенно заселялась существами, сначала — клопами и тараканами, потом — этим…».
________________________________________________________________

Вам не напоминает ничего? Сейчас вот такая же сегрегация людей и элиты, и такое же презрение к простым людям, которых хотели подвергнуть геноциду еще со времен 1905 года, но удалось им провернуть это в 1917, и до 1937 года включительно. Пока Иосиф Ст-н не покончил с троцкистами (не полностью, т.к. после его смерти они моментально дорвались до власти (Хрущовская "оттепель", которую назвали метко "слякоть")

Геноцид был задуман основательно, и Блок об этом знал, и поддерживал это прекрасными (я без иронии) стихами обь очистительном огне.
Геноцид состоялся в 20х, когда вообще в связи с гражданской войной была полная неучтенка. В 30х это уже было угасание его. О его отношении к массовым убийствам говорит такая вот - эффектная и жуткая по смыслу фраза:

«...кровопролитие становится тоскливой пошлостью, когда перестает быть священным безумием» - не правда ли, вполне себе в ницшеанско-немецком духе? Ницше, Вагнер, и всё что связано со всеми этими "священными" кострами. В общем, что говорить. Он буквально с ума сошел в конце жизни - ему кровь на руках мерещилась. Потому и поэму "12" пытался уничтожить. Гумилев так и говорил: это введение в соблазн малых сиих, и за это гореть ему в аду. Это не дословно, но смысл такой...

Цит:
"- Блок ждал, что восстание народа в феврале и октябре 1917-го избавит общество от «невыносимых пошляков», буржуа, поэтому «мировой пожар» был для него не символом разрушения, а «оркестром народной души», - рассказывает литературовед, профессор Борис АВЕРИН. - И хотя эта позиция вызвала резкие оценки других писателей, особенно Бунина, Блок считал, что надо немедленно заняться «своим делом».

https://spb.aif.ru/society....ovnikov - тут вкратце о его службе с 1917 года, со времени Временного правительства. Как вы понимаете, кого попало не приглашали - это было весьма интересное место работы. Это говорит о том, что Блок был в теме, на весьма высоком уровне был замешан во всю эту политическую историю.
В феврале 1919 года Блок был арестован Петроградской ЧК. Участие в левоэсеровском заговоре (что было и ни капли не удивительно - это естественное продолжение его культурно-политической деятельности)

Цит: На третий день, после двух долгих допросов Блока всё же освободили, так как за него вступился Луначарский. Однако даже эти полтора дня тюрьмы надломили его. В 1920 году Блок записал в дневнике: "…под игом насилия человеческая совесть умолкает; тогда человек замыкается в старом; чем наглей насилие, тем прочнее замыкается человек в старом. Так случилось с Европой под игом войны, с Россией — ныне."

В общем, сложно судить - это судьба, они проходили через большие искушения. По обе стороны "баррикад", так сказать. Бунин вон чуть ли не сотрудничал с нацистами, и тоже - вовремя очнулся. Жалко их всех... Но не в том жалость, что с ними произошли трагические события - болезни и тюрьмы... и т.д. Тут все как бы закономерно. Жаль, что они утратили человечность - и расплачивались за это и сами, и народ искупал их грехи сообща, как и положено народу, внутри которого живёт Бог.
А это о степени бесчеловечности:

Цит.
Стихотворение объясняет чудовищность матроса и краснорожей девы не расистки-оккультными бреднями, а тем, что убийцы в глазах жертв и должны быть чудовищами; тем, что жертвы имеют право так смотреть на убийц и так о них говорить. Оно, стихотворение, говорит об убийствах от имени жертв и человеческим голосом — и потому его действительно можно читать как антитезу «Двенадцати». Но свидетельствует ли оно о возврате Блока к человечности (как, видимо, подумал Гумилев) или только об его бесконечной усталости и опустошенности, этого из стихотворения узнать нельзя. Как сказано в одной из дневниковых записей Блока того времени: «Говорят, писатель должен все понять и сейчас же все ясно объяснить. А я в 40 лет понимаю меньше, чем в 20, каждый день думаю разное, и жить хочу, и уснуть, и голова болит от этой всемирной заварушки».

Я знаю твердо: если не называть грех грехом, совершать подмену, смягчать суть греха другими названиями, и затем делать из греха ложную добродетель и т.п. - совершать манипуляции со словами с выгодными целями (материальными или ментальными), если к тому же искажая факты, обвинять других (лжесвидетельствовать, то есть) - то хорошего в этом, мягко говоря, нет ничего.
Зато лукавства и манипулирования - много. Этим пользуются т.н. нынешние прогрессивные  "революционеры". А по сути -  богоборцы. Такие соблазнили многих - в результате искалечили кучу людей - например, поэтов Серебряного века.

Как любая ложь - подмена есть зло. Искать плохое - не нужно. Но и факты искажать - тоже не нужно. В угоду отбеливания неудобных фактов у одних (кумиров) обвинять других (в русле репертуара  "какую Россию мы потеряли" и т.д.)  -  не есть, мягко говоря, благо и добро. Потому как двойные стандарты возникают всякий раз. Что есть лицемерие. Согласно Евангелию все эти вещи - этические нарушения Заповедей. ими пользуются лукавый и "род прелюбодейный", "дети лукавого" (так их назвал Иисус). В этом ничего нового и удивительного - но объявлять это добродетелью - это как-то слишком. Грех он и в Африке грех. Зло... Как его ни называй)

В какие бы одежды "любви"зло ни прятали (начиная от толерантности - заканчивая другими формами искажения любви) - все это будет ряженое, не настоящее.
А вот принять судьбу человека (Блока, например) со всем что в ней есть - это и есть то, что угодно Богу. Без осуждения. В этом любовь. И понимание.
Покрывать грех - это правильно. Если это именно фигура умолчания. Но если это делается ценой обвинения других - это дьявольщина. И за нее приходится расплачиваться. Причем - обычно человеческими жизнями. То есть - кровью, плотью и т.д. К сожалению.
Лично я не хотел бы такой ценой "быть хорошим" в глазах людей. Людей - потому что в глазах Бога такие вещи - являются неправильными.