Фото. Зеленогорск. Ж/д вокзал.

Предыдущая глава здесь:
My WebPage



Когда Димка позвонил в следующий раз, трубку сняла сама Тамара.

- Да?

- Привет.

- Привет-привет.

- Ты одна?

- Ты спрашиваешь так, будто сейчас войдешь.

- К сожалению, сейчас сразу не смогу.

- Одна. Мама позже придет.

- Охота кончилась, гости разъехались?

- Да. Слышишь, последняя карета отъезжает.

- Слышу. Останови ее.

- Зачем?

- Выкини из нее хозяина и приезжай.

- Нехорошо, хозяина-то.

- Ничего. Он кто граф, князь?

- Герцог.

- Богат?

- Ужасно.

- Такси возьмет. Приезжай.

- Не уверена.

- Еще целый день впереди.

- Постараюсь.

- Жду тебя на вокзале с двенадцати до часа.

- Хорошо.

Он прождал на вокзале до двух, но Тамара так и не приехала. Пытался звонить, но к телефону никто не подходил.

Расстроенный он вернулся к теннисному столу.

На полянке, рядом с навесом, стоял небывалый грохот и треск, все заволокло вонючим и едким дымом. Это, наконец, Федор закончил ремонт Сашкиного мотоцикла и теперь гордо восседал на нем в окружении ребят.

- Классная тачка! – со знанием дела кивал головой Большак. - Дай покататься.

- Большак, а может, выпить хочешь? – дернул его за плечо Плейшнер.

- Да, - Большак с надеждой обернулся.

- Так ведь нету!

- А, пошел ты …

- С твоим пороком тебе вредна тряска, - смеялся Плейшнер.

- Ну, я по асфальту, - канючил Ленька.

- Ну-ка дыхни! – скомандовал Серж.

Большак с готовностью дыхнул ему в нос.

- Ну и шмон, - скривился Серж. - Бормотухой несет.

- От меня всегда несет, - оправдывался Большак.

- Что это за техника? – спросил Димка.

- Это у моего товарища, у которого я живу, в сарае нашел, вот отремонтировал.

- Дай прокатиться.

- На, - Федор слез с сиденья и передал руль Димке.

Димка поудобнее уселся на трясущуюся машину и выехал по дорожке на автобусную остановку, повернул по шоссе в сторону Ушково, прибавил газ, мотор загудел ровнее, перестало трясти. Ветер ударил в лицо, выдавил слезы из глаз, забрался под рубашку, холодя тело.

Доехав до кольца триста второго автобуса, развернулся.

- Отлично! – радостно сказал он, слезая с мотоцикла около навеса.

Машину уверенно перехватил недавно подошедший Иван:

- Теперь моя очередь, - он залез на сиденье, склонил голову, осматривая разгоряченный мотор.

Он до страсти любил мопеды и мотоциклы, обожал чувство скорости. Тогда еще никто и не мог предположить, как этот старый, вернувшийся к жизни, благодаря рукам Федора, агрегат, не позволит в то лето сломаться судьбе Ивана раньше времени.

- Там тебя ждут, - кивнул он Димке на навес перед тем как умчаться.

Димка пошел к столу, на скамейке сидела Тамара.

Играли в теннис Плейшнер и Верка.

- Сюрприз, - Димка сел рядом с Тамарой и обнял ее за плечи.

- Но-но, потише, - она попыталась высвободиться.

- Не понял?

- Звонит, обещает встретить, я как сумасшедшая срываюсь из дома, приезжаю и никого.

- Но я …

Тамара, взглянув на его растерянное лицо, рассмеялась и щелкнула его по носу.

- Я к Ленке заскочила по пути и заболталась.

- Я волнуюсь, а она болтает.

- Ой ли? Не волнуешься, а развлекаешься.

- Кого я вижу! Высокие гости! – под навес вошел Серж, а за ним Чиполлинка.

- Ой, какой чудной! – шепнула Тамара на ухо Димке.

- Привет, брошенный! – крикнула Верка, не отрывая глаз от шарика.

- Ты кому? – спросил Серж.

- Чипе. Его телохранительницу-то увели из-под носа. А, Чипа, правду говорю? Где твоя Надька-то, а?

Тот глянул на нее, но промолчал, угрюмо присел на скамейку.

- Кто увел-то? – спросил Серж.

- Толмач. Художник наш. Костя Толмачев.

- Пойдем на залив, - предложил Димка.

- Да вроде не жарко.

- Пойдем, просто прогуляемся.

- Ну, только если просто, - Тамара встала.

На заливе было ветрено, небо затягивали тучи, пустынно, одиноко поскрипывала на ветру дверца кабинки для переодевания. Над головой каркнула ворона и, шумно захлопав крыльями, сорвалась с сосны, улетела.

- Пойдем к тому костру, - предложила Тамара.

- Пойдем.

Из пансионата доносились звуки музыки.

- Днем здесь как-то более прозаически, - сказала Тамара.

- Грустно?

- Да, есть чуть-чуть.

Погуляв еще немного, они вернулись под навес.

- Загуляли, - крикнул им Плейшнер: - А мы вас ждем. Пойдем на плясы?

Димка взглянул на Тамару, она утвердительно кивнула.

Быстро скрутив сетку, компания двинулась к главному корпусу и по наружной лестнице, мимо кинозала прошла в танцевальный зал, а Димка и Тамарой присели на скамейку под лестницей.

- Что ты грустишь? – спросил он.

- Я?

- Да.

- Разве обязательно все объяснять?

- Нет, не обязательно.

- Не сердись.

- На что?

- Что я тебе вечер порчу.

- Не говори глупости. Пойдем лучше потанцуем.

Но у самой лестницы их встретила, спускающаяся сверху, компания.

- Ну, их подальше, - возмущался Плейшнер. - Одни вальсы!

- Ничего, у них свой праздник, у нас будет свой, - буркнул Огурец.

- Пошли, есть идея, - подмигнул Тамаре и Димке Серж.

- Давайте, пошевеливайтесь, - крикнула сзади Галина.

Компания сильно расширилась за счет и своих девчонок, и каких-то незнакомых парней и девиц. Двинулись к главному входу, на лифте поднялись на последний этаж, оттуда еще на один пролет, остановились у двери солярия. Карлик навалился на дверь, что-то скрипнуло, треснуло, и дверь распахнулась. Компания ввалилась в помещение, Огурец включил свой кассетник и в полумраке начался альтернативный танцевальный вечер, поплыли в темноте огоньки сигарет.

В перерыве между танцами Тамара и Димка подошли к панорамному окну солярия, внизу, под ногами, среди темной зелени кустов и деревьев убегали к шоссе, а за ним и к заливу освещенные нитки дорожек.

Тамара потерлась щекой о Димкино плечо:

- Мне пора.

- Побудь еще. Потанцуем.

- Нет. Пора.

Всю дорогу в автобусе они молчали, а на перроне Тамара, дотронувшись до его руки, спросила:

- Позвонишь?

- Обязательно.

- Я буду ждать.

С грохотом подкатила электричка. Тамара шагнула в тамбур и остановилась, глядя на Димку, чуть сдвинув брови.

Зашипел воздух, двери медленно поползли друг к другу, в последний момент Димка успел, поддавшись внезапному импульсу, вскочить в вагон.

- Ты что?

- Я провожу.

- Назад не успеешь.

- Плевать!

Он взял в ладони ее лицо, поцеловал чуть приоткрытый рот, почувствовал ответное движение губ, обнял ее и прижал к себе. Они стояли, обнявшись, вслушиваясь в перестук колес и не обращая внимания на входивших и выходивших.

В городе на платформе было пусто, внизу под железнодорожным мостом пронеслось светящееся пятно трамвая.

- Все, поезжай назад.

- Нет.

- Ты же не успеешь.

- Главное, что успею тебя проводить.

В гулком трамвайном вагоне они были одни.

- Как же ты? - волновалась Тамара.

- Зато первым встречу тебя утром.

- Бедный, всю ночь на улице.

- Ерунда. Тебе не попадет за такое позднее время?

- Вот это как раз и есть ерунда.

В подъезде, затянув его на второй этаж, Тамара сказала:

- Жди здесь, - и бегом спустилась к себе на первый.

Вскоре она опять появилась, держа в руках пальто.

- На. Иначе замерзнешь. Все, – она, привстав на цыпочки, поцеловала его и опять убежала вниз. Хлопнула дверь, повернулся замок.

Димка сбежал вниз, надевая пальто, которое оказалось женским, выглянул из подъезда. Тишина, яркий свет полной луны.

Из-за поворота выехал милицейский УАЗик, с буквами ПМГ на борту, тогда эта аббревиатура расшифровывалась в народе, как «Поймай Меня Гада».

Сунул руку в карманы, нашел две сигареты и женские наручные часы. Да, в таком виде и с таким набором в кармане только милиции и не хватало!

Он зашагал по тротуару к ближайшему проспекту в надежде раздобыть спички.

На перекрестке перед светофором в одиночестве стояла поливальная машина. Димка подбежал к ней:

- Слышь, спички есть?

- Есть, - молодой парень высунулся в окно: - Меняю на папиросу.

- Только сигареты.

- Пойдет. Держи коробок, у меня два.

Закурили.

- Ну, тебя куда подбросить?

- Не надо, езжай.

Машина, шелестя колесами, уехала.

Димка вернулся к Тамариному подъезду, докурил и поднялся на чердак, решив прилечь. Здесь было прохладно. Чердак был наполнен шорохами, посапываниями, скрипами и стуками. Уснуть не удавалось. Отчаявшись, Димка опять вышел на улицу, побрел по пустынным улицам.

Выйдя на Неву, он долго стоял, облокотившись о парапет, и смотрел на темную воду.

- Эй, огоньку не найдется?

- Есть, - Димка оглянулся, маленький мужичок мусолил во рту незажженную папироску: - Только в обмен.

- Держи.

Оказалось, что ночью со спичками курево всегда достанешь. Еще раза четыре к Димке подходили с той же просьбой, и вскоре в кармане образовался солидный табачный запас, который он и решил уничтожить, присев на ступеньки «Юбилейного».

Замерз.

Попрыгал на месте, а потом пошел быстрым шагом по лабиринту улиц, согрелся.

Вскоре стали появляться прохожие, а потом задребезжал и трамвай. Димка ввалился в него и, усевшись на заднее сиденье, сразу уснул.

Проснулся он, когда вагон уже был полон, люди ехали на работу, выйдя, он сел в другой трамвай и доехал до знакомого дома, зашел в подъезд, присел на подоконник на втором этаже, стал ждать.

Дверь внизу несколько раз открывалась и закрывалась.

Наконец послышался Тамарин голос:

- Ты здесь?

Он спустился, она поманила его в квартиру.

В коридоре горел тусклый свет, слева белел ряд дверей, Тамара открыла вторую и пропустила его в небольшую комнату.

- Садись, сейчас чай принесу.

Он огляделся: круглый стол, покрытый выцветшей скатертью, трехстворчатый шкаф с мутным зеркалом, наверху, покрытый газетами, чемодан, низенькая этажерка, кисточки салфетки, костяные слоники, стеклянная вазочка, маленький диван, несколько стульев с круглыми деревянными сиденьями, фотографии и вырезки из журналов на стенах, большой желтый абажур над столом.

- Садись, - Тамара принесла чайник и большую тарелку с бутербродами. - Ешь.

- Спасибо, - он сел, обхватил ладонями горячий стакан. - Где брат?

- На улице болтается.

- Ты почему не ешь?

- Я уже.

Она сидела напротив, сложив на столе руки, и смотрела на него.

- Замерз?

- Немного. Что это? – вдруг спросил он, кивнув на ее руки.

Поверх яркого красного лака на ногтях были наклеены мелкие белые лепестки, образующие замысловатый орнамент.

- Тебе не нравится?

- Де нет, ничего.

- Ты ешь, ешь.

Димка нехотя принялся за еду.

Потом Тамара унесла посуду и, вернувшись, села на диван.

- Брат не придет?

- Нет. Он вообще-то «свой».

- Я на чердак лазил. Пальто, наверное, испачкал.

- Ничего, чуть-чуть.

- Надо почистить?

- Я потом почищу.

Он стряхнул со скатерти несуществующие крошки. Она встала, плотнее закрыла дверцу шкафа, опять села на диван.

- У вас много соседей? – спросил Димка.

- Трое.

- Одна семья?

- Нет. Муж с женой там, - она указала на стену. - и в конце коридора старичок.

- У вас одна комната?

- Нет, соседняя тоже наша, а ты думал мы все вместе на этом диванчике спим?

Димка поерзал на стуле:

- Может, в кино сходим?

- На детский утренник? Чаю еще хочешь?

- Нет, спасибо.

- Ты не стесняйся.

- Я и не стесняюсь.

Димка начал сосредоточенно рассматривать фотографии на стенах. Встал, подошел поближе.

- Это кто?

Она встала и тоже подошла к стене.

- Бабушка в молодости.

- А это?

- Я в детстве.

Ее волосы коснулись его щеки, Димка обнял ее, повернул к себе и поцеловал. Она чуть отстранилась, улыбнулась, прищуренные глаза засветились лукавством:

- Наконец-то! – засмеялась она.

- Ты меня отвлекаешь.

- Ой ли?

- Точно. Я же занимаюсь изучением этой картинной галереи, портретов знаменитых предков.

- Не буду мешать.

Тамара отошла, присела на диван. Димка еще некоторое время рассматривал фотографии, потом сел рядом. Тамара ацетоном смывала лак с ногтей.

- Что ты делаешь?

- Тебе же не понравилось.

- Глупости.

- Я заметила, не ври.

- Это же было целое произведение искусства.

- Конечно. Все утро трудилась.

Он погладил ее волосы и виновато шмыгнул носом.

- Еще мне насморка не хватало! – весело дернула она плечом.

- Это я из сочувствия. Можно сказать, из сострадания.

В дверь заглянула растрепанная голова мальчишки.

- Нагулялся, - вздохнула Тамара. - Я сегодня уезжаю.

- Как?

- Вот так. Везу его в деревню, к тетке.

- Надолго? – он расстроено смотрел на нее.

- Не знаю. На пару дней, его там оставлю и вернусь.

- А когда?

- Сейчас собираться начну.



Была одна из августовских пятниц. Чем не повод был отметить этот день. Вот и собрались Василий Белов со своими дружками, попили водочки, да вот беда – не хватило им. Как следствие этого прискорбного открытия возникло желание добавить, но, как известно, не ходит беда одна, выяснилось, что время уже настало позднее, и магазин встретил их замком на двери.

Пораскинув нетрезвыми, причем довольно сильно нетрезвыми, мозгами, решили добры молодцы зайти в магазин не с парадного, мол, мы негордые, а с грузового входа, благо там рядышком был пожарный щит, оснащенный множеством предметов, позволяющих обойтись без ключа при открывании двери.

Нет, чтобы подумать о возможной сигнализации, или даже додуматься, что раз она не сработала, так может там кто-то есть, кто-то, который отключил сигнализацию по причине ночной своей смены, нежелания идти на отдых домой и заботы о спокойном сне детей.

Трудно сейчас в точности представить путь прохождения мысли по головам Белова и сотоварищей, но взломали они дверь совсем не тихо, услыхал шум Юрий Толмачев, поднялся с ящиков в каптерке и вышел к погрузочным воротам, как раз в тот момент, когда входили в них гости непрошенные. В свете тусклых потолочных светильников возникла недолгая немая сцена, означавшая, что ни для одной из сторон встреча не была желанной и ожидаемой.

- Давайте-ка топайте отсюда, - первым пришел в себя Толмачев, голос был тихий, ровный, без нажима. Видя, в каком разгоряченном состоянии прибывают гости, решил он вести себя миролюбиво, хотя глазом косил по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло помочь в случае перехода от слов и действиям.

- Ты чего здесь? – спросил Белов, пока остальные двинулись чуть вперед, обходя Юрия по сторонам.

- Работаю, смена моя. Давайте, ребята, вы идите с миром, а я сразу забуду, что вас видел.

- Забывчивый, говоришь? Ну-ну.

Зря Толмачев сделал неосторожный шаг в сторону своей каптерки, не выдержали нервы у того, что слева от него стоял, схватил он ящик из-под картошки и шарахнул им грузчика по голове, тут уж и остальные перестали стесняться.

Нашли Толмачева утром, вызвали скорую, увезли в больницу в Сестрорецк, только там он пришел в себя. А вновь назначенному к нам участковому – молоденькому лейтенанту Масленникову Петру, тогда еще никто и не знал, что он Васильевич, пришлось заняться первым своим делом. По совету соседей пошел он в питомник и нашел там Костю и Лизу. Рассказал о случившемся и вместе с ними поехал в больницу.

Лизу оставили у дежурной сестры.

Толмачев был в реанимации, но милиционера с мальчиком допустили к нему.

Суть беседы свелась к одному: ничего не видел, никого не узнал, ничего не помню.

Выйдя из больницы, Костя был уверен, что отец врет и не за что ничего не расскажет, боится за детей.

Дома он первым делом запер сестру в комнате, сам ринулся в сарай, прихватил оттуда в дом топор, а в карман сунул старый отцовский нож с выкидным лезвием. Походы в питомник решил отменить. Вообще свои выходы из дома свел к минимуму, только в магазин за продуктами и то почти бегом.

Допили Белов с друзьями все, что прихватили из магазина, протрезвели и начали обдумывать, что им грозит и как им избежать проблем. Понимали, что, скорее всего, Толмачев говорить с ментами не станет, понимает, что дорожки все когда-то пересекаются, но все же припугнуть его еще разок следует. Тогда пошли к младшему брату Белова и, не вдаваясь в подробности, объяснили, что нехорошо ведет себя Костя, отбивая у Чипы подругу, что Чипа когда-то им здорово помог, и теперь настало время отдать мальчонке долг, постоять за него, и проучить негодяя Толмачева младшего.

Старший брат надеялся, что такой намек позволит Толмачеву старшему вести себя обдуманно и не наделать глупостей.

Все последние дни Димка бегал к телефону, но никак не мог дозвониться до Тамары, трубку никто не брал.

Но вот как-то вечером ему ответил женский голос:

- Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Тамару.

- Нет ее.

- А когда она будет?

- Кто это ее спрашивает.

- Это из техникума, - нашелся он. - Из комитета комсомола.

- Не дури, она не комсомолка.

В трубке зазвучали короткие гудки.

Как-то утром появился у теннисного стола младший брат Белова и объяснил задачу, спорить никто не решился, все хорошо знали, чем заканчивается неподчинение просьбам Белова и его компании.

Поджидали Костю у спуска в овраг долго. Наконец он вышел из двора и двинулся к магазину, но путь ему преградили защитники обиженного Чиполлинки. Плейшнер присел за спиной у Кости, Карлик ударил Толмачева и тот, перелетев через Плейшнера, оказался поверженным. Во время падения нож вылетел из кармана и отлетел к ногам стоявшего чуть в стороне Сержа, тот нагнулся, повертел нож в руках, рассматривая, и убрал в карман.

Били недолго и без особого усердия, вся идея не вызвала вдохновения, а любая работа, которая делается по принуждению, а не от души, делается обычно в полсилы.



И вот, наконец, он дозвонился.

- Да?

- Привет.

- Привет-привет.

- Ты где пропадала?

- Допрос?

- Считай, что да.

- Попрошу мандат.

- Кончай. Просто я заждался.

- Ой ли?

- Не веришь?

- Как сказать.

- Ладно, ближе к делу.

- К чьему?

- К нашему.

- О! У нас уже есть «наше дело»!

- Конечно.

- Тогда давай ближе.

- Когда встретимся?

- Я могу минуты через полторы, только вечернее платье надену.

- Я быстрее, вечерние штаны уже на мне.

- А что еще на тебе?

- Так всякие мелочи. Приезжай. Сегодня у Большака день варенья.

- Твоя очередь. Слушай, а ты знаешь, как меня зовут?

- Конечно. А почему такой вопрос?

- Ты меня ни разу не назвал по имени.

- Точно, но и ты меня ни разу по имени не назвала.

- Верно. Почему так?

- Не знаю, Тамара.

- Как-то официально получается.

- Попробуй ты.

Пауза.

- Нет, не получается.

- Я выезжаю. На том же месте, в тот же час?

- Да.

Выскочив из телефонной будки, Димка подошел к стойке администратора, чтобы свериться с расписанием электричек. Поверх расписания было наклеено объявление, гласившее, что из-за ремонта чего-то там, на сегодня такие-то электропоезда отменяются, вывод был один – ближайший поезд через три с половиной часа.

Димка побежал к навесу, где компания в полном составе с нетерпением ожидала прихода Большака из магазина. Его день рождения практически единственный из всех выпадал на лето и каждый год превращался в грандиозную пьянку.

- Ванька, слушай, добрось меня до Белоострова, там же электрички, который через Сестрорецк. Здесь отменили кучу, - подсел Димка к товарищу.

- А как я тебя туда подброшу?

- Возьми у Федьки мотоцикл. Эй, Федька, дашь свой мотор?

- Да бери, если надо, - отозвался Федор, сидевший на краю теннисного стола: - А нафиг тебе в город-то, сейчас же Большак уже придет.

- У него дела сердечные, - усмехнулся Серж.

- Пропал человек! – крикнул Плейшнер.

- Ну, если даешь, то гони его сюда, - поторопил Димка Федора.

Тот соскочил на землю и двинулся к дому.

Скоро треск мотора оповестил всех о его приближении. Одновременно с ним появился и Большак, таща огромную позвякивающую сумку.

- А вы куда это? – спросил он, увидев, как Иван и Димка усаживаются на мотоцикл.

- Димка в город, а я скоро вернусь, еще не успеете все выпить, - ответил Иван и, обдав всех вонючим дымом, рванул с места.

В Белоострове, удостоверившись, что ближайший поезд будет через пятнадцать минут, он, попрощавшись с товарищем, также быстро умчался назад. В Комарово мотоцикл чихнул и заглох. Иван покачал его, удостоверился, что в баке плещется бензин, в чем же дело? Сначала пытался разобраться, потом, отчаявшись, покатил бесполезное устройство по обочине. Добрался он до места уже затемно, естественно, под навесом уже никого, кроме спящего Большака не было. Разбудить и расспросить виновника торжества никак не удалось, и расстроенный Иван отправился домой.



Пьянка же начиналась быстро. Слишком долгое было ожидание, поэтому темп взяли очень высокий. Большак сломался, как обычно, почти сразу. Когда питье закончилось, потянуло, как принято, на подвиги. Двинулись к главному корпусу, но выяснилось, что танцев сегодня нет, потянулись в Северную Ривьеру, там тоже тишина, по дороге часть ребят откололись.

- Может в Морской Прибой рванем? – предложил Плейшнер.

- А чего, идея! – поддержал Карлик.

- Да, там девки классные! – Огурец очертил руками свой идеал женской фигуры.

- Поехали! – согласился и Федор.

- Стоп! – крикнул Серж, остановившись около стоявшей на темной аллее машины. - Вот наша карета будет!

- Ты чего обалдел? – остановился Огурец.

- А что, я водить умею, а Федька сейчас откроет, он умеет, я видел. Чего слабо, Федька?

- Да как два пальца…

- Давай покажи класс!

Вскрыв машину, Федор наклонился, дернул провода из замка зажигания, и через несколько секунд мотор уже ровно урчал. Серж выдернул Федора с водительского сиденья и скомандовал:

- Залезайте быстрее!

Карлик плюхнулся на переднее сиденье, Огурец и Федька на заднее.

- Давай гони по Бассейной, потом на Средний, дальше покажу, как ехать, чтобы на шоссе не выезжать! – крикнул Огурец.

Машина тронулась с места, натужно набирая скорость.

В неярком свете забрызганных фар набегала темная дорога, вскоре ее обступили деревья, и стало совсем темно. Серж отчаянно крутил руль, пытаясь объезжать ямы и рытвины, крутой поворот налетел неожиданно, резко повернув, машина ударила ехавшего навстречу велосипедиста, откинула его на середину дороги, вильнула и, съехав в придорожную канаву, заглохла. Серж, упершись руками в руль, удержался, Карлик же со всего маху ударился лбом об пластиковую панель. В тишине была слышна возня на заднем сиденье. Дверцы открылись почти одновременно, и компания выскочила на волю.

- Тикаем! – заорал Плейшнер, бросаясь в кусты.

За ним бросился и Карлик, а Федор повернул к дороге.

- Стой! – схватил его за рубаху Серж. - Куда? Уходим! Заметут!

- Там человек же! – Федор отчаянно рванулся, затрещала рубаха.

Серж со всей силы толкнул Федора в спину, тот оступился на краю канавы и рухнул в воду.

- Пусти, Серж, там человек! Помочь надо! – он задыхался, выбираясь наверх, но тут на него обрушился еще один удар, падая, он схватился за какой-то торчащий из земли кол, который и остался у него в руке.

Серж увидел, что вскочивший Федор замахивается на него неожиданно появившимся оружием, рука сама скользнула в карман, выдернула нож, нажала легкую кнопочку, выкидывая лезвие. Загораживаясь от опускающегося ему на голову кола, Серж выставил руку вперед. Лезвие вошло в налетевшее на него тело мягко и легко, даже не задев ребер, по руке заструилась теплая жидкость.

Отпустив нож, Серж отскочил и бросился куда-то, не разбирая дороги.

Над ним темнела поздняя августовская ночь, кончалось лето семьдесят шестого, приближался очередной день знаний с белыми передничками, пионерскими галстуками, букетами цветов, линейками и торжественными речами.

Следующая глава здесь:
My WebPage