от автора: фанфик по роману Сабатини "Одиссея капитана Блада", отрывок из фанфика "Лепестки на волнах".
подробнее - http://litgalaktika.ru/blog/2024-05-16-112
События происходят после окончания "Одиссеи"
истматчасть условна, жанры: исторический любовный роман, драма, приключения

Беатрис, старшая дочь Хуана Сантаны, алькальда Ла-Романы, вышла в патио и взглянула на небо. Солнце только поднялось, и дворик пока оставался в тени, однако утро обещало очередной ясный день. Этот сезон дождей был удивительно щедр на погожие деньки, и стоило насладиться относительной прохладой, прежде чем зной станет нестерпимым.

В центре дворика мелодично журчал фонтан. Беатрис, подойдя к нему, присела на скамью и глубоко вдохнула благоухающий цветами воздух. Такие мгновения почти примиряли ее со скукой Ла-Романы.

Впрочем, одуряющая монотонность жизни городка была совсем недавно нарушена прибытием знатных гостей. Ее отца почтили своим присутствием сразу два представителя старинного рода. Беатрис слегка нахмурилась: ни к чему воспоминать об этом.

«Скука – сестра уныния, а уныние есть грех».

Сеньорите Сантана послышался скрипучий голос отца Игнасио и, вздрогнув, она оглянулась – уж не стоит ли тот за спиной, готовый ревностно оберегать ее от неподобающих мыслей. Разумеется, рядом никого не было, и девушка тихо рассмеялась: этак она начнет шарахаться от собственной тени. А ее духовник желает ей только блага.

Уже через час колокол церкви Сантьяго-де-Ла-Романа созовет всех на мессу, а после можно будет почитать. Отцу недавно доставили из Севильи новые книги. Или закончить вышивать покров для обители, тем более, что книги наверняка светского содержания, а не духовного. Да, занятие вышивкой более подходит благочестивой девице, строго напомнила себе Беатрис и тут же иронично поправилась:

«Старой деве, так будет точнее».

Несмотря на то, что в Новом Свете девушки хорошего происхождения, даже без большого приданого, имели возможность составить блестящую партию, Беатрис, достигнув двадцативосьмилетнего возраста, так и не вышла замуж. В соискателях руки миловидной дочери Хуана Сантаны поначалу не было недостатка. Но независимый склад ума и твердость характера, заметные даже в те краткие моменты общения с Беатрис, которые дозволяла строгая испанская мораль, настораживали возможных мужей.

Беатрис это вовсе не огорчало, ведь до сих пор ей не доводилось испытывать любовного томления — да даже достаточно сильного интереса к кому-либо из этих сеньоров, многие из которых смотрели на нее как... на цесарку, поданную к их столу.

О любви дело и не шло, прежде всего от нее требовалось почитать своего мужа, но Беатрис виделась в этом несправедливость... какая-то неправильность. Возможно, виной тому была направленность, которую вопреки традициями придал отец ее образованию. Ей позволялось читать не только нравоучительные и душеспасительные книги, но и новеллы Сервантеса и пьесы Кальдерона. О пагубном влиянии неподобающего чтения часто говаривал ее духовник. Уже несколько лет он настойчиво убеждал Беатрис посвятить себя Господу и даже благословил ее помогать страждущим в больнице при женском бенедиктинском монастыре, находившемся в десятке лиг от Ла-Романы. Настоятельница, мать Агата, была справедлива и по-доброму относилась к ней, называя ее своей духовной дочерью. И Беатрис прекрасно осознавала, что рано или поздно, но сделать выбор придется, и отцовский дом, где она обладала определенной свободой, сменит дом мужа или обитель. Постепенно девушка свыклась с мыслью о неизбежности монастыря.

– Сеньорита!

Размышления Беатрис нарушил звонкий голос ее служанки Лусии, которая вихрем ворвалась в патио и, подобрав юбки, бросилась к ней.

– Ой, что я вам скажу! Два галеона, что недавно ушли – вернулись!

Внутри Беатрис что-то дрогнуло, но ее голос прозвучал спокойно:

– Лусия, ты опять наслушалась сплетен на рынке?

– Да нет же, нет! — затараторила служанка, блестя темными, как маслины, глазами. – Я добежала до порта и видела их! Так что ваш почтенный отец наверняка будет вновь принимать тех знатных сеньоров!

Беатрис прерывисто вздохнула: неужто Господь услышал ее мысли — те, которые она скрывала от самой себя?

– Только знаете, еще что? – вдруг понизив голос, зашептала Лусия, не замечающая ее переживаний. – Корабли побывали в бою! Ох, неужели с тем молодым красивым сеньором приключилась беда? – служанка жалостливо свела брови.

Как ни старалась Беатрис справиться с собой, ее сердце забилось, будто она взбежала на один из высоких холмов, окружающих Ла-Роману. Но предметом тревоги госпожи был вовсе не «молодой красивый сеньор», о котором переживала служанка.

– Хватит болтать, Лусия! И не выдумывай, чего не знаешь!

Ударил колокол церкви Сантьяго.

– Поспешим, отец Игнасио непременно заметит, если мы опоздаем на мессу. Все выяснится, если знатные сеньоры вновь снизойдут до нас, а пока и говорить не о чем.

***

– Вы окажете мне честь, если остановитесь в моем доме, – сеньор Сантана церемонно поклонился посетителям, которых, сказать по правде, не ожидал увидеть снова.

Дон Эстебан с правой рукой на перевязи и доктор Рамиро, решившийся ненадолго оставить раненого, ответили ему не менее учтивым поклоном.

– Насколько тяжело ранен дон Мигель? – обратился сеньор Хуан уже к доктору.

– Клинок прошел рядом с сердцем. Рана чрезвычайно опасна сама по себе, но к ней добавилась еще и лихорадка, – Рамиро сокрушенно покачал головой. – За четыре дня, прошедших после ранения, дон Мигель пришел в себя только один раз — тогда он и высказал свое желание направиться в Ла-Роману.

– Дон Мигель найдет здесь самый радушный прием... – на лице Хуана Сантаны было написано огорчение пополам с искренним удивлением.

...Когда три недели назад на рейде бросил якорь красавец «Санто-Доминго», весь городок был взбудоражен небывалым событием. А Хуан Сантана пришел в изумление, когда выяснилось, что его родич был дружен с представителем рода де Эспиноса. Узнав о смерти прежнего алькальда, дон Мигель опечалился, чего нельзя было сказать о сеньоре Хуане, который, напротив, был рад возможности свести полезное знакомство. Он готов был расшибиться в лепешку, чтобы угодить сеньору адмиралу. И сам не мог бы сказать, когда у него зародилась совершенно безумная мысль: не просто свести знакомство — породниться! От собственной дерзости захватывало дух, но он подбадривал себя когда-либо слышанными историям о еще более невероятных союзах. Почему бы и нет? Сантана заводил пространные речи, в которых так или иначе касался тягот холостяцкой жизни, и внимательно наблюдал за доном Мигелем, однако ни малейшего проблеска интереса со стороны аристократа так и не заметил. И вдруг дон Мигель решил вернуться именно в Ла-Роману! Конечно, тяжелая рана адмирала делала преждевременными любые надежды, но все-таки!

Дон Эстебан прервал затянувшуюся паузу, сочтя своим долгом пояснить:

– Ла-Романа – ближайшее поселение, которое можно назвать городом. Понимаете, сеньор Сантана, дон Мигель хотел бы избежать огласки... Дело деликатное... И я... мы благодарны вам...

– Понимаю, – кивнул тот, – у меня есть крытые носилки, подходящие для переноса раненого, так мы избежим лишних глаз. Но можно ли тревожить дона Мигеля?

Рамиро наклонил голову:

– При достаточной осторожности, не думаю, чтобы ему стало хуже.

– Я распоряжусь, чтобы вам предоставили все необходимое, сеньор Рамиро. Прошу вас, сеньоры.

Они вышли из кабинета и в конце коридора столкнулись с Беатрис. От слуг она успела узнать, что ее отец беседует с племянником дона Мигеля и доктором. Полный тревоги взгляд девушки упал на перевязанную руку молодого де Эспиносы. С какими же новостями пожаловали внезапные гости?

– Беатрис, я должен тебе кое-что сказать, – Сантана приглашающим жестом указал на двери гостиной.

Войдя в гостиную, он негромко проговорил, обращаясь к дочери:

– Мы окажем гостеприимство дону Мигелю де Эспиносе. Он нездоров.

Беатрис посмотрела на осунувшегося, постаревшего доктора Рамиро с воспаленными от недосыпания глазами.

– Дон Мигель... ранен?

– Да, сеньорита Сантана.

– Дон Мигель не желает огласки, нужно настрого предупредить слуг, – добавил отец.

Окружающие Беатрис предметы потеряли четкость. Опустив голову, она закусила губы, чтобы удержаться от подступивших слез. Что с ней такое? Она отвернулась к окнам.

– Мы вернемся на «Санто-Доминго», чтобы все подготовить, — сказал Рамиро.

Дон Эстебан кивнул. Оба направились уже к дверям, когда девушка сказала:

– Отец, позвольте мне помочь в уходе за раненым. Сеньор Рамиро, ведь вам нужна сиделка? Вы на ногах едва стоите.

Сантана удивленно нахмурился, а Рамиро в замешательстве пробормотал:

– Но... как же можно, невинной девице...

– Монахини из ордена святого Бенедикта ухаживают за немощными в больнице монастыря. Большинство из них никогда не были замужем. А я уже много раз помогала им в этом богоугодном деле.

– Это правда, – вынужден был признать Сантана.

– Меня вполне можно считать послушницей, — не отступала Беатрис, твердо глядя ему в глаза. – Со мной неотлучно будут Лусия или Каридад. Лусия юна, но успела доказать свою расторопность и преданность, а возраст и добрая слава Каридад говорят сами за себя. И я испрошу благословения у отца Игнасио.

В душе сеньора Хуана боролись самые противоречивые чувства. Неужто Удача обращает к ним свой лик? Рамиро выжидающе смотрел на него, а дон Эстебан нетерпеливо переминался на месте, на их лицах отражались изумление, граничащее с оторопью Неслыханно! А с другой стороны, что он теряет? Его дочь не сегодня, так завтра примет постриг, поздновато думать об ее репутации. Зато при ином исходе... Да и Каридад присмотрит за ней. Поколебавшись, Сантана наконец выдавил:

– Прежде я сам поговорю с отцом Игнасио. И если он благословит тебя, то и я не посмею возразить.