К празднику День написания писем предлагаем вниманию читателей письма наших авторов в стихах и прозе, а также мелодекламацию одного из них. Не пропустите эту замечательную подборку!
 

Darya

Письмо вернётся

Письмо вернётся с пометкой "выбыл",
тоске команда дана - ату.
... больное солнце усталой рыбой
плывёт по небу, зажав мундштук
старинной трубки.
Белёсым дымом
мне снизу кажутся облака.
Тебе так просто не быть любимым,
а мне так сложно не отпускать.
Ныряет в море больное солнце,
монеткой медной лежит на дне.
Ныряю в небо...
... письмо вернётся,
опять вернётся, но не ко мне.

-*-*-*-

Леди Дождик

Письмо из 1814 года

Мa chere, mon ami, ты письмо это вряд ли получишь,
Я пленник навечно в далёком российском селе,
Но снова во сне улыбнёшься, мой ласковый лучик,
И прежняя жизнь вдруг проступит картинкой во мгле:
Солёные синие ветры в порту Ла Рошеля,
Букеты фиалок – я их покупал на углу,
И нежность свиданий в кофейне в зелёном апреле,
И солнечный зайчик в мансарде на жёлтом полу.

Война зачеркнула безжалостно всё без остатка,
Взамен мне – бои, вечный голод, беспамятство, плен…
В усадьбу забрал меня некий полковник в отставке,
Где я пребываю, покорен судьбе и смирен.
Ужасной зимой обостряются старые раны,
И душу тревожит опять удивительный сон:
Наш маленький город в цветении пышных каштанов,
Ты машешь с балкона, я молод и страстно влюблён.

Судьбе благодарен, что снова дожил до апреля,
Что Бог милосерден ко мне, что в бою не погиб.
Приказано завтра идти на посадку аллеи
От барского дома к пруду – из молоденьких лип.

Письмо не окончено… кто-то добавил позднее:
«Вчера от чахотки скончался несчастный солдат».
Два века «французской» зовут на селе ту аллею,
Где липы огромные ровной шеренгой стоят.

-*-*-*-

Таёжник

Письмо

Любимая, здравствуй, прочтёшь ли - не знаю,
Лавиной накрыло… Из группы – кто жив ли?
С трудом откопался. Теперь замерзаю.
Пытался подняться, да ноги чужие.

Пять метров до края - и пропасти бездна.
Валун на пути оказался преградой,
И жутко от мысли, что ждать бесполезно.

Как много сказать тебе важного надо!

Ты помнишь наш отдых… Давно – на Байкале?
Так вот, заверяю, что с Ленкой я не был
Забудь, что подружки тебе нашептали.

Когда нас разыщут? Ни точки на небе…

А к сыну построже – чтоб в горы ни шагу!
Да что я тебе – с ним я сам потолкую:
Пусть полон ты сил и безумной отваги -
Лавина любого в снега упакует.

Как холодно, милая… Пальцы не гнутся.
А там у вас лето, ромашки и клевер.
Меня же найдут? Как же так – не вернуться?
Постой, вроде, слышу - стрекочет пропеллер!

Да нет, показалось… Тем более, вечер.
Как лёд на вершинах кроваво окрашен…
А я всё ищу твои тёплые плечи.

Не верь никому – умирать, это страшно…

Стемнело совсем… Допишу я, едва ли.
Опять голоса - глухо так, как за стенкой.
Ну вот… и конец… У меня… на Байкале…
совсем ничегошеньки… не было с Ле…,

Читает - Алексей Лис





-*-*-*-

Ольга Альтовская

Письмо из будущего

Леле пришло странное письмо: в синем конверте, написанное от руки детским почерком, от какой-то Таи из Австралии.

Начиналось оно так: «Здравствуй, дорогая бабушка!»

– Видимо, ошиблись адресом, – подумала Леля. Какая бабушка? Ей двадцать лет. Но на конверте её адрес, её имя, отчество и фамилия. И марки иностранные…

«Странно», – удивилась она и продолжила читать.

«Ты обещала к нам приехать на лето, и мы все тебя ждём: папа Игорь, мама Таня, я и братик Тёма. Ему уже два года, но он уже вовсю говорит и учит буквы. Я его учу читать по букварю. У нас давно нет света и интернета, поэтому мы читаем книги и пишем письма на бумаге. «Как в старину», – говорит папа. Приезжай, мы тебе покажем живого кенгуру и утконоса. Целую. Твоя внучка Таисия. Привет дедушке Севе.»

Ниже стояла дата: 1 июля 2058 года.

«Что за ерунда! Сейчас 2025 год, – подумала Леля. – Наверно, Севка прикололся. Вот я ему устрою!»
Леля быстро собралась и выбежала из дома. Внизу её ждал Севка.

Они сегодня подавали заявление в ЗАГС.

-*-*-*-

Галья Рубина-Бадьян

Последнее письмо

Пишу, пока еще могу. Пока всё помню.
Зимой не листья - память жгут в уюте комнат.
В полузабытом далеке ты пишешь письма,
и в каждой будничной строке я так любима,
что мне не надо громких слов и клятв горячих.
Любое слово - волшебство - и не иначе.
А близость сводит всё на нет. Обиды, ссоры.
Сгорает в дружеском огне тот, кто мне дорог.
Нам вместе трудно, врозь - невмочь, невыносимо.
Летит последнее письмо прощальным дымом.

-*-*-*-

Селена

Письмо

Звёздное небо – загадочный космопарк.
Мишка сегодня счастливый, узнал случайно
самую-самую главную в мире тайну.
Мама сказала: «Однако, известный факт,
папка твой – первопроходец и космонавт».
Как же уснуть! Целый день был длиннее лета,
ёкало где-то внутри. Но во тьме конфетной
к вечеру, будто фонарик, зажглась Луна.
Смотрит – выводит мальчишка слова рукой:
«Здравствуй, я – Мишка! Твой сын, Михаил Синицын.
Знаю, ты в космосе дальнем, паришь, как птица,
мчишь на ракете серебряно-голубой.
Может, Земля для тебя – что для нас Луна.
Видишь, вон дом деревянный, где слева груша,
а на заборе рисунок мой – шар воздушный.
Мамка ругалась, хотела задать ремня.
Знаешь, я плавать умею, как Ромкин пёс.
Помню, крутились на озере рядом с дедом,
щуку поймали, мальков покормили хлебом.
Рыбы светились – подвижные стайки звёзд.
Вот бы к тебе! Где сто тысяч горящих солнц.
Инопланетный язык – он такой смешливый.
Завтра слеплю динозавра из пластилина,
чтобы на Марсе сидел, охранял твой сон.
Ты возвращайся скорее! Придёт зима,
снег захрустит, и тогда мы поедем к Лене –
будем играть со щенками и есть варенье.
Крепко целую. Пока».
…За окном туман,
полночь воркует над городом в белой мгле,
Мишку баюкая. Спят вдалеке Плеяды.
Снится ему: в разноцветье квазарных радуг
папка летит на космическом корабле.

-*-*-*-

Ольга-Клен

Прощальное письмо

Я нашёл тебя, можно сказать, подобрал, приютил, обогрел. Я показал тебе искреннюю, неподдельную любовь. Ты знала, что где бы я ни был, обязательно вернусь домой. Это я подарил тебе непередаваемое чувство дома, где всегда ждут, где встречают с искренней радостью, где царит покой и взаимопонимание. Я позволял тебе взъерошивать растительность на своей голове, чего, признаться, не удостаивался никто. Я даже снисходительно смотрел на то, как ты раскидываешь вещи по комнате. Надо признаться, для педанта, коим я являюсь, это сродни подвигу.

Я прощал тебе всё! Но то, что ты сделала вчера, невозможно простить. Зачем ты привела в дом этого странного волосатого индивидуума? Ладно бы, покормила и отправила восвояси, так нет! Вы с ним весь вечер дурачились, мурлыкали, а потом уединились в спальне, захлопнув дверь прямо перед моим носом. Целый огромный мартовский день ты обо мне так и не вспомнила. Ну что же, прощай! Я ухожу. Буду жить на теплотрассах, в подвалах, на чердаках. Найду себе другую рыженькую любовь. Пусть у нас не будет таких хоромов, но будет доверие, которые ты предала. Какие же вы, люди, неблагодарные… Несмотря ни на что, всё ещё твой, кот Василий.

-*-*-*-

Андрей Блинов

Постскриптум

Привет! Представляешь, видел тебя во сне...
С утра нездоровится. Ветрено, зябко. Снег
Подмерз, и мерещится – панцирь на город лег.
Ты пишешь: «Вот так и любовь превратится в лед».
«Она, – отвечаю, – крепчает во льду как раз!»
«Крепчает, – парируешь, – только один маразм».
Постскриптумом – знак вопроса и грустный смайл.
Родная... В тот вечер рассеянный – кто же знал,
Что дни превратятся в недели, а те – в квартал,
(В твои бесконечные мейлы: когда? когда?!),
Что просто застрять – трудно выбраться из норы,
И черт бы побрал этот серый, больной Норильск,
Партнеров, долги, обязательства эти все...
Я очень устал от сомнительных одиссей.
Звонок возвращает к жизни: терпеть! грести!
Я рядом... почти. На обратном конце Сети.

Сегодня Москву окончательно замело,
Как будто всё небо, скрошившись, упало вниз.
Мучительно страшно вернейшей из пенелоп,
Что к дому дорогу забудет ее Улисс...

-*-*-*-

Ирина Архипова

Ответное письмо Пенелопы

Привет! Пенелопа устала у моря ждать.
Дорожку к зиме проложила листва опять,
повсюду цвета красно-жёлтые – улыбнись! –
но гаснет улыбка: не едет её Улисс.
Белеет, как чистый листок, впереди просвет,
лишь серые буквы всплывают: «Привет!» – «Привет!»
Мелькнёт на экране: «Родная, прошу, дождись!»
Как трудно держаться, когда улетает жизнь...
Кто знал, что недели в года перейдут, родной?
Смотри: журавли пятый год унесли с собой.
Их крылья сильны, им знакомы к теплу пути,
а мы замерзаем на разных концах Сети.
Твоя одиссея закончится, может быть,
ведь рано ли, поздно ли, – рвётся любая нить.
Зелёной фатой принакроется вновь земля.
Как жаль, что ушедшее время вернуть нельзя.
Всё реже всплывают былые «когда?», «когда?»,
остыли горячие клавиши за года.
Бывает желание – резко нажать «delete»,
но страшно:
сильнее всего
пустота болит...

-*-*-*-

Елена Уварова

Письма (он и она)

Письмо (Она)

Пишу тебе «за тридевять земель», туда, где поседевшие деревья
скрипят во тьме. Где кружится метель, запугивая стылую деревню,
лежащую в колючей тишине. Где, вывернув изнанкой поднебесье,
хрипят ветра, и хлипкий интернет теряет поминутно равновесье.
Ты - весел, говоришь, что ночь длинна, как Вилсонская опера*, и впору
слагать стихи. Слагаешь. В них луна, нагой русалкой спрыгивая в прорубь,
скрывается под каменной водой, Селеной выплывая из-за льдины.
Ты Бродского цитируешь порой. И учишь жить неспешно, чтоб руины
не множить до секвоевых вершин, чтоб мусор не накапливался в складках
бессмертной, пусть и загнанной души, положенной Всевышним на лопатки.

А я пишу о всякой ерунде, в которой нет приправы в виде тайны.
О том, как пролетел столичный день, что в сонный дождь вплетается трамвайный
холодный стук. И сдавливают грудь твои стихи, обрывки разговора.
Я долго не могу потом уснуть и пальцем по экрану монитора
вожу: «Люблю тебя».

Письмо (Он)

Ну, здравствуй. Как погода? Как дела? У нас под вечер снова минус тридцать.
И ветер, закусивши удила, заглядывает в мраморные лица
прохожих, торопящихся скорей в натопленные домики-шкатулки.
При свете одиноких фонарей рождается затишье в переулке,
мучительное в сущности. Но мне, наполненному письмами твоими,
уютно в наступившей тишине, где мысли вдруг становятся живыми,
где чувствуешь, что с ног до головы ты изменился, стал мудрей и старше.
Я знаю, что мы все чуть-чуть волхвы, не только в Рождество, (как думал раньше,
наученный поэтом), а всегда, способные на светлые безумства.

Мне кажется сейчас, не провода, не спутники нас связывают – чувства,
нанизанные кем-то на стихи, на музыку, звучащую повсюду,
на тысячу непознанных стихий. Достигнув максимальной амплитуды,
они переродят нас, и тогда – ну что нам заколоченные двери,
железные заборы, города, чужое восклицание «не верю!»…
Тогда я не нажму опять «delete». Ну, а пока: прости меня, родная…

Я вновь пишу… что весел и небрит, что слышу стук уставшего трамвая,
в котором едешь ты, твое тепло летит ко мне сквозь тучу снеговую.
…Я, глядя в запотевшее стекло, черты твои по памяти рисую.
Пиши мне.

-*-*-*-

Андрей Коровёнков

Напиши мне…

Напиши мне письмо.
Пусть не принято это сегодня.
Запечатай. Почтовую марку наклей на конверт.
Как подарок оно.
Припозднившийся. Но новогодний.
Из моей бескомпьютерной юности светлый привет.

На тетрадный листок
Брось пять фраз — что тревожит, что снится,
Обо всех новостях. Даже если и нет новостей.
Хватит нескольких строк,
Четвертушки обычной страницы.
Этих строчек я жду постоянно, как добрых гостей.

Не ищи важных тем.
И не думай, что письма не в моде.
Напиши мне про то, как скучаешь по звонкой весне,
По теплу... А затем
Напиши о текущей погоде.
Важно то, что за строчками скрыто в коротком письме.

Напиши, что давно
Вьюги ждёшь от зимы, снегопада.
Обо всём, что случилось в течение нескольких дней.
Напиши мне письмо.
Доверять его почте не надо.
Уходя на работу, оставь на подушке. Моей.

-*-*-*-

Николь Аверина

Иные?

Я читала письмо и не верила долго, что где-то
есть родные по крови – два брата и мама, а я
не детдомовка Лёля, а Лола с окраин Бишкека,
где растут абрикосы, и зреет под солнцем айва.

А в России зима белой птицей слетает на сосны,
на покатые крыши и серые парки… А там…
было страшное что-то… и папа пропал в девяностых:
от гонений сбегая, рубил всё, что до, пополам.

Что случилось – не помню, но снится дорога и ныне…
Кто-то звал меня рыжей, я папку ждала… А толпа
говорила о мести, смотрела с укором. И синий
плыл свод неба в окошке, не зная, что вера слепа.

-*-*-*-

Марина Юнг

Здравствуй

Здравствуй, пишу тебе ...-надцатое письмо.
В будни так короток зимний ненастный вечер,
не дозвонилась. Растерянный голос мой,
словно в сражении с техникою немой,
что-то тебе бормотал на автоответчик.

На Теремковской, наверное, сонный морок.
Это ведь стало привычно тебе, мой друг,
знать, что давно без меня уже дышит Город
и не раздастся в щели меж оконных створок
по подоконнику мой троекратный стук?

Знаю, у вас в лихорадочной суете
нити сюжета, как встарь, неисповедимы.
Птицы над водами мечутся в темноте...
Думаю часто: куда подевались те,
что долетали не далее середины?..

Хватит о грустном... А город-то, между прочим,
странно похож. Я за годы сравнила их.
Здешний, поверь, отличается, но не очень,
так же натужно гудит перед днём рабочим,
так же кутит и горланит на выходных.

Здесь, как обычно, невзрачен и сер рассвет,
берег над Эльбой размытым висит рисунком.
Вечером – то же... Ну ладно, семье привет.
Вот и готово, теперь положу в конверт,
и, как другие, отправлю... туда же, в сумку.

Но ничего. Из ханзейского зазеркалья,
клочья седых облаков обратив в слова,
с воем горстями снежинок во мгле сверкая,
небо над всем Голосеевым рассекая,
знак принесет тебе ветер, что я жива.

-*-*-*-

Людмила Клёнова

Пиши…

Я писем жду – пускай не прежних, давних,
Что почтальон нечасто приносил,
Но заглянув в e-mаil, прошу я: «Дай мне
Найти письмо, чтоб жить хватало сил».

Кто от кого из нас, скажи, зависит?
От звёздных слёз зависит ли роса?
Сейчас не пишут дневников и писем.
Возможно, их и незачем писать?

Кому они достанутся, кому же?
Зачем чужим читать, скажи, зачем,
Всё то, что нам двоим лишь было нужно,
Тот тёплый тон несказанных речей,

Где в каждой фразе – нежность и забота,
Где в каждом слове – ласки тёплый свет…
Я не хочу, чтоб в день случайный кто-то
Прочёл следы росинок на траве…

Но ты пиши, не веря, что – напрасно,
Что письмам жить, как листьям в ноябре…
Я их сожгу потом, когда угаснет
Огонь любви, что в нас с тобой горел…

-*-*-*-

Вера Рехтер

Delete

Решила написать немного о погоде.
Жара - земля и я скучаем без дождя.
(Мне плохо без тебя… Delete)
На завтра, вроде,
нам ливней затяжных прогноз наобещал.
(А ты не обещал, да я и не просила –
у всех свои дела, отлажен жизни быт.
С тобою - хоть в огонь… О Боже, дай мне силы,
дай воздуха глоток! Delete, Delete, Delete)
Пусть буря, пусть воды обрушатся потоки,
отмоют синеву от ржавчины песка.
Сумбурное письмо, слова не лезут в строки.
(Люблю. Delete)
Пиши… пожалуйста…
Пока.

-*-*-*-